Дремотный покой по аллеям парка,
Лишь только весенняя трель враскат,
Доносится слуху в старинном аббатстве
Курортного города Херсфельд-Бад.
По галлереям роскошного парка,
В обществе модно одетых дам,
На встречу эсэсовских камерадов
Идут, преклонных лет, господа.
Когда это было? - Ничто не забыто!
Когда в Европе его сапог,
С оттяжкой впечатывал шаг в мостовые,
По крики «Хайль», и барабанную дробь.
Когда это было? - Ничто не забыто!
Следы их на пепле сожженных хлебов.
Их помнят в Лидице, и Хатыни,
И в сотнях, сожженных дотла, городов.
В газовых печах, задушены заживо,
Бывшие узники лагерей.
На кровавом плацу Орадура
Не забыт еще свист плетей.
А тут, в курортном районе Гессена,
Вчерашнюю кровь, не смыв на лице,
Солидные дяди «третьего рейха»
Проводят встречу солдат «СС».
« А совесть? Она никогда вас не мучала?»
И тут, заплечных дел мастера,
С опаской, оглядывая надокучливого,
Ответят: «Совесть? - Какая она?»
Один господин с бородкой, с усами
На благообразном, холеном лице
В ответ на вопрос о высокой морали,
Сказал: «Я горжусь принадлежностью к службе «СС».
Какая тут совесть, если на страже
Их покоя и тишины
На всех переулках, на улице каждой,
Бдительно службу несут патрули.
